Путь Абая. Том 1 - Страница 4

Следует отметить, что умение находить в узконациональном — общечеловеческое явилось характерной особенностью всего многогранного творчества писателя и в дальнейшем. Не случайно критика и научно-исследовательская литература относят ранние рассказы Ауэзова к произведениям критического реализма.

Литературная деятельность писателя началась на изломе старого и нового социально-общественного порядка, на стыке двух взаимоотрицающих миров. На казахскую степь падали и бледно угасающие лучи заходящего солнца, и молодой яркий свет утренней зари, и поэтому социальные противоречия, раздирающие аул, проявились в эти годы особенно резко и обнаженно. Показать борьбу между отживающим и нарождающимся — прямая обязанность литературы. И нет ничего неожиданного в том, что рожденная в бурное время революционных преобразований казахская проза с первых же своих шагов придерживалась этой традиции. И одним из наиболее последовательных проводников этого направления был молодой Ауэзов. И не случайно его ранняя новеллистика живо перекликалась с творчеством его современников армянина Ширван-заде, таджика Садриддина Айни и латыша Андрея Упита.

В жизни народа, сделавшего гигантский скачок от патриархально-общинного строя к социалистической формации, было более чем достаточно социальных, общественных, этических и моральных проблем. Отобразить всю сложность этих трудноразрешимых вопросов выпало на долю первого поколения казахских советских литераторов. Это явление было типичным для многих литератур Закавказья и Средней Азии, общественное развитие которых также происходило скачкообразно.

Творчество Мухтара Ауэзова этих лет не определяется одним лишь критическим отображением действительности. Писатель глубоко вникает в самую суть сложных общественно-социальных перипетий, стремится осмыслить все своеобразие эпохи, определить, оценить по достоинству уходящее и приходящее, передовое и отсталое, умирающее и зарождающееся. Не одни трагические мотивы определяют раннюю новеллистику Ауэзова. С завидным оптимизмом воспевает он силу народа, которого не могли сломить вековые раздоры, угнетение, рабство. Пытливый художник сумел подметить и показать неистребимое стремление казахов к свету, к свободе, к знаниям и культуре.

Гордое свободолюбие воспето им в аллегорическом рассказе «Серый лютый» (1929). В нем писатель повествует о волчонке, попавшем в неволю к человеку, о том, как, став матерым хищником, он вырвался из неволи и предпочел сытому, рабскому плену голодную, но гордую смерть на свободе. Рассказ этот созвучен со стихами венгерского поэта Шандора Петефи о волке и собаке. И у Петефи и у Ауэзова волк — голодный, бездомный, всеми травимый, но сильный своей свободой зверь — выступает как символ вольнолюбия, а собака как пример унижения, трусости и жалкого прозябания.

Рассказ «Серый лютый» по своей художественной силе и колориту можно сравнить, пожалуй, с «Белым клыком» Джека Лондона. Написанный вдохновенной рукой мастера, этот рассказ является в казахской новеллистике пока никем еще не достигнутой счастливой творческой вершиной.

В своих рассказах Мухтар Ауэзов не только воспевал вольнолюбивый дух и извечное стремление казахов к свободе. Он был первым писателем-реалистом, сумевшим проникнуть в многовековую историю борьбы народа за национальную независимость.

В произведениях, написанных в двадцатые — тридцатые годы, писатель исторически достоверно показал процесс классового расслоения в степи и пути пробуждения и роста самосознания скотовода-бедняка.

Мухтар Ауэзов не упрощает сложный процесс духовного пробуждения народа. В этом смысле особенно показательна его повесть «Событие на Караш-Караш» (1927). В ней писатель как вдумчивый психолог и опытный социолог сумел показать долгий и сложный путь прозрения еще вчера безропотного батрака, который настойчиво ищет свое место в жизни. Каждая ступень, каждый шаг этой своеобразной цепной реакции пробуждения степняка показан убедительно. Таким образом, тема духовного пробуждения народа была главной в ауэзовских рассказах двадцатых — тридцатых годов. В них показана панорамная картина, полная гражданского пафоса и затрагивающая крупные социальные проблемы. Каждый из них явился как бы зачином, прелюдией к созданию широкого эпического полотна, ставшего по праву энциклопедией народной жизни. Каждый рассказ писателя, взятый в отдельности, освещал ту или иную конкретную сторону многогранной казахской действительности, открывал сочные и яркие образы в соответствии с общесоциальной правдой, с правдой характеров, показал человеческое счастье и горе, радость и беду, любовь и ненависть, взлеты и падения. В целом эти рассказы открыли совершенно новый, неизведанный, нетронутый, никем не изученный мир.

Творчество Мухтара Ауэзова явилось гражданским подвигом. И если казахский народ, пятьдесят лет назад не имевший своей профессиональной литературы, может нынче по праву гордиться развитой, прогрессивной и многожанровой прозой, то этому взлету он в большой степени обязан таланту Мухтара Ауэзова. Свидетельство тому — монументальное творение писателя «Путь Абая».

Абай умер на стыке двух веков, в 1904 году, когда уже довольно ясно обнажились противоречия нового со старым. Мухтару Ауэзову в это время было всего семь лет, и он только-только начинал всматриваться в окружающий мир. Самое примечательное, что будущий писатель успел увидеть живого Абая, начавшего угасать под тяжестью тоски и горя. Потом Ауэзов жил среди его многочисленных друзей и врагов, родичей и сверстников поэта, с которыми он сталкивался в самых разных жизненных ситуациях: присутствовал на острой полемике биев-судей, где, помимо прочего, воздавалась хвала искусству красноречия и находчивости, остроумия того или иного оратора и решались большие дела двух или трех враждовавших между собой родов; ездил по аулам, устраивая разные дела, ходил на соколиную охоту.