Путь Абая. Том 1 - Страница 101

101

Подгоняя коней, Абай и Ербол подъехали к жайляу Бокенши в час, когда люди ложатся на покой. Явиться открыто, как гости, было уже поздно.

Широкие луга здесь с двух сторон окаймлялись возвышенностями. Въехав на западный склон, Абай услышал отдаленное пение. Ербол тоже прислушался. Жигиты остановились, напрягая слух. Пение донеслось отчетливо: это пел целый хор, дружный, многоголосый. Так поют женщины, стерегущие стада. Не задерживаясь дольше, жигиты спустились вниз. На зеленом ковре широкой равнины теснились аулы и лежали стада овец. Огни уже были погашены. В безмолвии ночи кругами возвышались белоснежные купола юрт, словно гусиные или утиные яйца в огромных гнездах на каком-то безлюдном острове, — там пять-шесть, здесь десяток.

Пение разливалось в ночной дымке над сонными аулами и замирало где-то в вышине. Чем ближе подъезжали жигиты, тем слышнее звучали голоса. Широкая равнина пересекалась небольшой речкой, берега которой были покрыты низкорослым кустарником. Абай и Ербол двинулись зарослями вниз по течению реки.

Теперь Ербол мог уже определить, что пение доносилось из аула Суюндика, за которым находился аул самого Ербола. Значит, им придется проезжать мимо места, откуда слышались голоса. Тропинка вывела их к броду. Они переехали на другой берег и пересекли заросли.

Перед ними раскинулась широкая поляна. Аул Суюндика виднелся вдали. Голоса раздавались теперь совсем близко. Знакомый напев «Статный конь» разливался в воздухе: песня, привезенная Абаем и Ерболом из аула Дильды, уже успела облететь эти края, но нежные голоса искажали ее.

Ербол сразу сообразил, в чем дело.

— Э, посмотри-ка, что там делается! У них бастангы! Вон на качелях качаются! — сказал он, остановившись. — Давай поедем прямо к ним!

Но Абай сдержал коня.

— Удобно ли? — сказал он.

Ербол возразил:

— Никто и не подумает, что мы приехали нарочно. Я сумею вывернуться. Поедем! — И он направил коня вперед.

Абай продолжал колебаться, но все же последовал за другом, положившись на его находчивость.

Качели стояли в стороне от аула на широкой поляне. Кругом собралось много молодежи — жигитов и девушек в камчатных шапках, в бархатных и шелковых чапанах. У некоторых на плечи были наброшены бешметы. Непрерывно звучал многоголосый серебристый звон шолпы. Веселые и нарядные молоденькие женщины в затейливо расшитых головных повязках заразительно смеялись. Жигитов было немного. Тут же сновали целые стаи ребятишек. Две девушки раскачивались на качелях и распевали «Статный конь». Абай и Ербол выехали из лесу и быстро приблизились к качелям, но девушки не замечали их, пока те не подъехали вплотную.

— Да будет веселье! Да умножится радость! — приветствовали всех всадники.

Девушки тотчас же обернулись и прекратили игры. Женщины подошли к жигитам. Среди них находилась жена Асылбека — Карашаш.

Ербола все узнали сразу.

— Ербол! Это же Ербол!

— Откуда едете? — обратились к нему женщины.

Карашаш узнала и Абая.

— Абай! — воскликнула она и приветливо поздоровалась с ним.

Услышав имя Абая, молодежь оставила качели. Пение прекратилось.

Тогжан и качавшаяся вместе с ней подруга подошли тоже. Абай давно увидел Тогжан. Встретившись на людях, они оба смутились и едва смогли поздороваться. Подруга ее — Коримбала — не чувствовала никакого стеснения. Поблескивая серьгами, веселая, звонкоголосая девушка поздоровалась с Абаем и сразу затараторила:

— Ну, раз вы приехали в разгар веселья, не чуждайтесь нас! Сходите с коней, покачайтесь с нами!

Карашаш живо поддержала приглашение девушки:

— Ну, слезайте! — И она ободряюще улыбнулась.

Абай и Ербол все еще медлили. Чтобы сразу оградить себя от всяких подозрений, Ербол нарочно громко заговорил:

— Мы ехали в аулы Кокше, что кочуют по Баканасу, но сейчас поздно, и мы решили остановиться в нашем ауле.

— Ну, вот и повеселимся! Оставайтесь ночевать у нас! Сходите с коней! — наперебой стали приглашать их женщины и девушки.

— Отведите коней и быстрее возвращайтесь! — заключила Карашаш.

— Да уж не знаю… — начал было Ербол, но Коримбала прервала его:

— Ведь вы недавно вернулись от невесты! Научите-ка нас новым песням!

Все поддержали ее шутку веселым смехом.

Тогжан не могла смеяться. Она стояла молча, не сводя с Абая сияющих глаз. На нем был накинут тонкий чапан, под которым виднелся черный жилет, надетый поверх белой рубашки. На голове — шапка из мерлушки с серебристым шелком. В свете яркой луны было заметно, что лицо его похудело. Внезапно появившийся здесь Абай — привлекательный и нарядный, на коне с посеребренным седлом — был ей по-прежнему близок и дорог.

Друзья тронули коней, дав обещание сейчас же вернуться. Белогривый конь Абая, который нетерпеливо крутился под ним и рыл землю копытом, плавно понесся вперед. Серебро седла и уздечки, блеснув в лунном свете, тускло замерцало, угасая вдали. И, переливаясь в голубоватых лучах, серебряной струей сверкнул пышный, волнистый хвост белогривого коня. Ночной мрак поглотил всадника. Тогжан продолжала стоять молча, прислонясь к качелям.

Карашаш сразу же заметила, как резко изменилась в лице девушка. Чтобы не привлекать внимания других, она обняла Тогжан. Подошли другие женщины. Она сказала, что совещается с Тогжан об угощении, а сама продолжала шептать ей на ухо:

— Начни петь, иначе все заметят… Будь осторожней.

101